Беларусь и Армения не готовы согласиться с тарифоообразованием в рамках Стратегии ЕАЭС, но реален ли переход к «единому тарифу» на транспортировку газа?

На прошедшем на днях заседании Высшего Евразийского экономического совета Россия четко обозначила условия, при которых входящие в Евразийский экономический союз (ЕАЭС) страны могут рассчитывать на единый тариф на транспортировку газа. По словам Владимира Путина, он может появиться только на едином рынке, а пока такой интеграции в ЕАЭС нет.

Открывая заседание, президент Белоруссии Александр Лукашенко вновь поднял вопрос о тарифообразовании на транспорт газа по территории стран ЕАЭС. «С окончательным взаимоприемлемым решением мы не можем определиться уже несколько лет. При том, что актуальность проблемы постоянно возрастает», — цитирует Лукашенко «Интерфакс». О необходимости формирования в ЕАЭС общего рынка энергоресурсов и единого похода к образованию цен на газ заявил премьер-министр Армении Никол Пашинян, который считает, что без единого рынка невозможен качественный прогресс в интеграционных процессах: «Без него невозможно обеспечить равные условия экономической деятельности для всех участников союза», — отметил глава армянского правительства.

В ответ на это Путин заявил, что единый тариф может быть реализован лишь на едином рынке с единым бюджетом и единой системой налогообложения. «Столь глубокий уровень интеграции в ЕврАзЭС пока еще не достигнут, мы об этом с вами хорошо знаем, а пока цены на газ должны формироваться на основе рыночной конъюнктуры, учитывать затраты и инвестиции поставщиков, а также обеспечивать обоснованную норму прибыли на вложенный в добычу капитал», — пояснил Путин.

Российский президент напомнил, что вопрос формирования тарифов на транзит и транспорт газа включен в проект Стратегических направлений развития евразийской экономической интеграции до 2025 года, однако он считает, что данный вопрос следует исключить из проекта Стратегии: «Если позиция наших армянских и белорусских друзей останется без изменения, то, наверное, было бы логично вообще исключить пункт по газу из проекта стратегии, чтобы одобрить ее. Обсуждение подходов к ценообразованию на газ можно продолжить по линии экспертов государств-членов и Евразийской экономической комиссии», — предложил Путин.

Он отметил, что позицию России поддерживают Казахстан и Киргизия. «Имеется формула, которую поддерживают три страны — Россия, Казахстан и Кыргызстан. Ее суть в том, что подходы к ценообразованию на газ можно было бы определить позднее, на переговорах о формировании рынка ЕАЭС. Эту формулу пока не принимают наши армянские и белорусские коллеги, у них своя точка зрения. Если бы они могли согласиться с ней, то других препятствий на пути одобрения стратегии не осталось бы вообще», — рассказал Путин.

Опрошенные «НиК» эксперты отмечают, что конечно же Армении и Белоруссии хотелось бы получать газ по ценам внутреннего рынка РФ, но на большую политическую интеграцию они идти не хотят. Россия, в свою очередь, не собирается брать на себя экономические риски без определенных политических гарантий. Собственно, об этом и заявил на заседании Владимир Путин. С другой стороны, они указывают, что пока вопрос по газу вновь обострился из-за форс-мажорных обстоятельств на мировых энергетических рынках, когда цены на нефть и газ резко обвалились. Как только ситуация со спросом будет нормализована и стоимость энергоносителей начнет расти, Белоруссия и Армения уже не захотят пересмотра цен на газ.

Директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин заметил, что каждая из сторон заинтересована в максимальной экономической выгоде:

«Все хотят получать газ по российским ценам, хотя уровень интеграции не тот, который позволял бы это делать. Путин говорил, что если бы у нас была общая бюджетная система и налоговая, об этом могла бы идти речь. Но пока не создан даже единый рынок»,

— заявил эксперт.

Он отметил, что России нужна политическая интеграция, Армения и Белоруссия надеются на максимальный экономический эффект: «При этом Белоруссию и Армению все время „штормит“. Например, в Армении уже сменилось несколько премьеров и у каждого свое видение процесса интеграции», — пояснил Пикин. При этом эксперт указал, что сейчас объективно цена газа для Белоруссии в два раза выше, чем на многих европейских хабах.

Директор Института национальной энергетики Сергей Правосудов считает, что нельзя делать глобальные выводы на фоне форс-мажорной ситуации на газовом рынке: «Произошло резкое снижение цен на газ на мировых биржах. Потребители, которые не покупают газ на бирже, в том числе Белоруссия и Армения, хотят, чтобы и для них газ резко подешевел. Однако при высоких ценах никто из них на биржу не ориентировался и не говорил, что им надо менять цены на биржевые», — пояснил эксперт.

По его словам, так или иначе карантинные меры постепенно ослабляются, соответственно будет расти потребление, спрос, а вслед за этим и цены на газ: «Сейчас середина года. Контракты по указанным ценам были заключены на год. Я не думаю, что данным странам будут предоставлены какие-то скидки, по крайней мере, они их могут получить в обмен на что-то.

Но в любом случае к зиме цены подрастут, и такого дисбаланса на рынке не будет»,

— указал Правосудов.

Политолог Дмитрий Евстафьев заметил, что газ — это интегрирующая система, она в большей степени, чем нефть, инерционна, для нее принципиальным моментом является сбыт, и она должна быть связана во всех своих проявлениях: «Когда мы имеем отдельно цены на поставки, отдельно на транзит и отдельно национальное регулирование по сбыту, мы получим то же самое, что с Россией сделали в свое время в ЕС, когда не допустили „Газпром“ до распределительных сетей. России это невыгодно», — пояснил политолог.

Он также отметил, что сейчас Россия чисто экономические аспекты интеграции поставила на легкий тормоз, обозначив необходимость политических процессов: «Для нашей страны невыгодно брать на себя экономические обязательства, не имея минимальных политических гарантий относительно того, что Белоруссия и Армения будут действовать в логике сохранения Евразии как единого макроэкономического региона.

Газ без политики существовать не может, и особенно в Евразии.

Потому что есть каспийские газовые проекты, и здесь России нужна прозрачность в отношении со своими партнерами», — рассказал Евстафьев.

Он также считает, что нынешнее заседание Высшего Евразийского экономического совета — промежуточное, по которому нельзя делать какие-то выводы: «Фактически мы не понимаем того мира, в который идем, ни политически ни экономически. Поэтому было бы большой ошибкой сейчас о чем-то договариваться и брать на себя долгосрочные обязательства по газу. Мы еще даже не вступили на начало пути», — пояснил политолог.

Заместитель директора по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Белогорьев указал, что цены на российский газ для стран ЕАЭС носят нерыночный характер и этого никто не скрывает: «И для Белоруссии, и для Армении в 2010-е гг. были согласованы формулы ценообразования, близкие к принципу „затраты+“, но на практике фактический уровень цены по-прежнему определяется в ходе политических переговоров (с учетом невысокой прозрачности российской газовой отрасли, „затраты+“ можно посчитать с весьма широким диапазоном значений). Здесь стоит, конечно, сделать оговорку, что считать „рыночной“ ценой на газ. И англосаксонская модель (Henry Hub, NBP), и вторичная по отношению к ней модель континентальной Европы признают в качестве таковой, по сути, только индексы цен, складывающиеся на основе ликвидных биржевых торгов в условиях свободного ценообразования. В эту же сторону следует и Россия в рамках развития газовой секции СПбМТСБ, но предстоит еще долгий путь», — рассказал эксперт.

Он напомнил, что этот же принцип положен в основу утвержденных Концепции и Программы формирования общего рынка газа ЕАЭС: «Именно на это всё время ссылается Россия. Общую нашу позицию можно сформулировать так: все страны ЕАЭС согласились, что рынок газа запускается только с 1 января 2025 г., до этого момента сохраняется status quo на основе межправсоглашений», — заметил Белогорьев.

При этом он также считает, что, учитывая низкие спотовые цены, «Газпром» может пойти на снижение цен на газ для Армении и Белоруссии в 2020–2021 гг., но в обмен на некие экономические или политические преференции для России. Это предмет сугубо политического торга.

Белогорьев подчеркнул, что газотранспортные активы Армении в лице ЗАО «Газпром Армения» принадлежит «Газпрому», в Белоруссии основной используемый Россией транзитный газопровод «Ямал-Европа» также принадлежит «Газпрому» (ОАО «Газпром трансгаз Беларусь»): «Тарифы на транспортировку в обеих странах являются регулируемыми (принцип „затраты+“) и определяются без какой-либо прямой связи с уровнем оптовых цен для внутреннего рынка (такая ошибка в свое время была сделана „Газпромом“ на Украине, и он ее старается не повторять)», — напомнил эксперт.

Он также уверен, что на транзит российского газа итоги данного заседания никак не повлияют: «Александр Лукашенко теоретически, конечно, может политизировать этот вопрос, но это ему невыгодно: с Россией хватает более острых противоречий в нефтяной сфере, нет возможности альтернативных поставок газа, газопровод принадлежит российской компании (он не то что экстерриториален, но близок к этому), наконец, объем транзита и без того снижается. В целом Белоруссия всегда дорожила своим образом надежного транзитера, не думаю, что она от него откажется», — заявил Белогорьев.

Общий рынок газа ЕАЭС для России с экономической точки зрения невыгоден при условии, что доходность экспорта выше, чем поставки на внутренний рынок (сейчас это временно не так в силу сверхнизких спотовых цен в Европе):

«Общий рынок небольшой, насыщенный; за исключением Киргизии и отдельных областей Казахстана, перспектив роста спроса нет.

Кроме того, общий рынок не затрагивает розницу, но даже в оптовый сегмент российские компании поначалу не смогут выйти — Белоруссия и Казахстан настояли на т. н. институте уполномочивания, т. е. сохранения у себя монопольной государственной компании, ответственной за торговлю на этом рынке. В сущности, общий рынок газа — это экономическая плата России за развитие интеграции ЕАЭС в других областях. В этом смысле что-то изменить сложно. Без общего рынка газа ЕАЭС во многом теряет экономическую привлекательность, особенно для тех же Белоруссии и Армении», — рассказал эксперт.

Блогорьев напомнил, что основной смысл общего рынка — достижение «равнодоходности» поставок газа из ЯНАО в российские регионы и в страны ЕАЭС с учетом транспортных затрат: «Отсюда такая острота вопроса тарифообразования на транспортировку газа, тем более что в России оно объективно непрозрачно, к тому же сохраняется нескрываемое перекрестное субсидирование между «независимыми» производителями и «дочками» «Газпрома», — заметил Белогорьев.

По его мнению, переход к «единому тарифу» (скорее всего, аналогу Кодекса по тарифам ЕС 2015 г.), нереалистичен:

«Общий рынок — это совсем не единый рынок, он не предполагает общего регулирования и унификации, только „гармонизацию“.

Установление методики тарифообразования и конкретной величины тарифов остается внутренним делом стран-участниц ЕАЭС. Но сформировать общий рынок без повышения прозрачности тарифообразования в России не получится, и с методикой расчета тарифов ФСТ 2005 г. в общий рынок нам не войти», — резюмировал эксперт.