Соглашения о разделе продукции работают как минимум в 50 государствах. Причем за свою 100-летнюю историю СРП прошло серьезный путь. На первом этапе это был инструмент колониальной системы, так как соглашения заключались в интересах метрополий, а не колоний. В этом нет ничего удивительного. К вождям местных племен приходили вооруженные представители Великобритании или США и предлагали подписать соглашение о добыче нефти, которая для местного населения не представляла никакой ценности. За согласие предлагалась некая сумма денег, а отказываться, глядя на стволы пулеметов, было не принято. В процессе становления национального самосознания хозяева нефтеносных территорий стали настаивать на все большей плате за разработку ресурсов. В этом их активно поддерживали представители СССР, видевшие в этом форму борьбы с западным империализмом.

В настоящее время соглашения о разделе продукции в основном заключаются в интересах стран владельцев нефти. В частности, в Перу, после того как иностранный инвестор получил нефть ему достается только 19% добытого сырья, а 81% сразу отходит государству. По словам заведующего кафедрой международного нефтегазового бизнеса РГУ нефти и газа им. Губкина Константина Миловидова в Саудовской Аравии добывать нефть имеет право только государство. Иностранные корпорации выступают здесь только в роли подрядчиков, которым компенсируются затраты и прибыль на вложенный капитал в размере 12-18%. При этом компаниям трудно обмануть саудовцев и завысить затраты, так как добыча в данном регионе ведется уже давно и все издержки известны.

Россия пошла в этом вопросе своим путем. Идея внедрения СРП в области добычи нефти появилась еще в 1960-е годы. Политбюро озаботилось отсутствием в СССР технологии разработки шельфовых месторождений нефти и газа. Поэтому возникла мысль пригласить иностранные компании, чтобы перенять их технологии. Полигоном для этого эксперимента был выбран Сахалин. Ведь здешний шельф богат залежами углеводородов. При этом остров находится относительно близко к США. Однако американский госдепартамент выступил против передачи СССР новых технологий. Хотя нефтегазовые корпорации США положительно отнеслись к идее освоения сахалинского шельфа. Поэтому переговоры шли, но достаточно вяло.

Всплеск активности в этом вопросе пришелся на 1990-е годы. СССР распался, а российское руководство всеми силами стало стремиться угодить странам Запада, во главе с США. В 1993 году президент Борис Ельцин подписал указ о разрешении иностранным компаниям разрабатывать месторождения в России на условиях соглашений о разделе продукции. В 1995 году были подписаны три соглашения «Сахалин – 1», «Сахалин – 2» и «Харьяга». Оператором первого проекта стала компания Exxon, второго – Shell, а третьего – Total Fina Elf. Со стороны России эти соглашения подписал заместитель министра топлива и энергетики Валерий Гарипов. Сейчас уже все признают, что условия этих соглашений были составлены в угоду западным корпорациям, а не России. Проекты СРП в нашей стране сильно напоминают соглашения метрополии с колонией.

Раздел продукции между государством и инвестором предполагается в пропорции 10/90 в пользу инвестора. Более того, государство может вообще ничего не получить, так как инвестор вначале должен возместить себе все издержки. Поэтому западные компании стараются максимально раздуть затраты. Американцы из компании Exxon включили в смету затрат по «Сахалину-1» работу нескольких сотен сотрудников, которые никогда не были на Сахалине, и находятся в Хьюстоне. В соглашении по Харьяге записано, что старое оборудование привозимое из-за рубежа можно включать в стоимость затрат по цене в 50% от стоимости нового оборудования. И вот уже несколько лет из-за рубежа ввозится металлолом, за который платит российское правительство.

Кроме того, иностранные «инвесторы» серьезно завышают свои затраты. Себестоимость бурения скважин на той же Харьяге в 3-4 раза выше, чем у российских компаний. Пока инвесторы платят в российский бюджет только некоторые налоги (единый социальный налог, налог на прибыль, роялти). И, скорее всего, ничего большего с них получить не удастся.

В 1995 году при активной поддержке партии «Яблоко» был принят базовый закон «О СРП». Параллельно, произошла массовая приватизация российской нефтянки. Новые хозяева нефтяного бизнеса увидели, что западные корпорации подписывают соглашения о разделе продукции на очень выгодных для себя условиях. Поэтому российские нефтяники начали настаивать, что режим СРП должен распространяться не только на иностранцев, но и на отечественный бизнес. Министерство топлива и энергетики пошло им на встречу.

Была выдвинута идея, что СРП это льготный режим, который можно использовать для стимулирования работы на старых истощенных месторождениях, а также на новых участках, требующих больших инвестиций (запасы шельфа, и Восточной Сибири). Однако промышленное лобби возмутилось тем, что интересы российских товаропроизводителей в данном вопросе совершенно не учитываются. Особенно активно возмущался бывший руководитель правительства СССР Николай Рыжков. Он добился того, что в 1999 году в базовый закон об СРП были внесены поправки требующие, чтобы не менее 75% оборудования используемого в проектах СРП было произведено в России.

Но эту норму никто на практике не реализует. Иностранцы идут на всякие хитрости, чтобы купить оборудование у дружественных себе фирм. Президент Союза производителей нефтегазового оборудования Александр Романихин отмечает, что в отчетах иностранных операторов по подрядным работам в графе «российское участие» доминируют различные совместные предприятия.

«Иностранные инвесторы в ряде случаев проводят закупки у собственных дочерних структур, которые лишь формально зарегистрированы на территории России. Есть еще один элементарный способ раздуть российское участие: СП может просто привинтить к сложной конструкции болт, и будет считаться, что изделие изготовлено в России. Доходит до смешного. Иностранные операторы, приобретая в московских кассах билеты на рейсы иностранной авиакомпании, эти затраты также вписывают в графу "российское участие", поскольку авиакассы расположены на российской территории», – говорит Александр Романихин.

Но даже если контракт достается действительно российскому предприятию большая часть денег все равно уходит иностранцам. Представители Амурского судостроительного завода, (получившие контракт на $139 млн. на модернизацию платформы «Орлан» для «Сахалина-1»), сообщили, что из этих денег им в реальности досталось лишь несколько миллионов долларов, поскольку инвесторы буквально диктовали им, у каких иностранных поставщиков и, какое оборудование закупать для производственных работ.

Что касается российских компаний, то только одна из них подписала с государством соглашение по разделу продукции (Тюменская нефтяная компания по Самотлору). Оно готовилось еще в 1998, когда ТНК воевала с Виктором Палием и не была еще очень сильной лоббистской структурой. Поэтому это соглашение было заключено на достаточно выгодных для государства условиях, которому должно было достаться 32% добытой нефти. Но ТНК очень быстро стала набирать силу, и ее исполнительный директор Герман Хан заявил, что СРП выгодно, только если цена барреля нефти составит $12 и ниже. В этом случае прибыль получается небольшая, поэтому с государством можно поделиться издержками. А за это получить освобождение от части налогов. Поскольку цена нефти в последние годы превышает $30, а часто и $40 за баррель, то ТНК так и не начала разрабатывать Самотлорское месторождение на условиях СРП.

В 2000 году государственные полномочия по регулированию СРП были переданы от Минтопэнерго в Министерство экономического развития и торговли. Это ведомство оказалось явно не готово к выполнению возложенных на него обязанностей. В 2002 году комиссия под руководством заместителя главы администрации президента Дмитрия Козака предложила перевести всех недропользователей на концессии (разновидность СРП). Дмитрий Козак выразил точку зрения окружения президента Владимира Путина. Он пытался заставить «олигархов» поделиться частью своих доходов. Главным требованием комиссии Козака было законодательное закрепление собственности государства на добытое сырье. Но «олигархи» начали массовую компанию протеста и отбили атаку Козака.

Сейчас практически вся нефть в России добывается на основе системы лицензирования. В лицензировании и СРП собственником запасов в недрах является государство. Собственность на добытые полезные ископаемые может быть федеральной, региональной, муниципальной и частной. В самих лицензиях не записана форма собственности, поэтому недропользователи считают, что добытое сырье это их частная собственность. И это невозможно опровергнуть. Тем более, что запись о трех возможных формах собственности в законе «О недрах» появилась в 1995 году. Большинство лицензий по нефти были выданы ранее, поэтому в них не указано право собственности на добытое сырье.

В законе «О СРП» записано, что недропользователю возмещаются затраты и его доля прибыльной продукции. То есть, юридически закреплено, что добытые полезные ископаемые находятся в государственной собственности. Кроме того, российский закон об СРП имеет пункт, об оборудовании, который не нравится частным компаниям. Здесь говорится, что после возмещения инвестору затрат на оборудование оно может переходить в государственную собственность. В законе отмечается, что после того как оборудование переходит в госсобственность оно передается инвестору в безвозмездное пользования до конца действия соглашения. Главное имущество это скважины, которые работают по 50 лет, а также производственные сооружения.

По словам представителя МПР Семена Кимельмана, в действующих СРП прямо записано, что имущество после компенсации его стоимости переходит в госсобственность. Но здесь имеется проблема – СРП подписаны более чем на 30 лет, а буровая платформа «Молипак», работающая на «Сахалине-2» изначально была куплена после 20 лет работы. Очевидно, что после 50 лет эксплуатации она превратится в хлам.

Однако сам принцип, что добытая нефть может принадлежать не им, а государству очень сильно напугал «олигархов». Поэтому в российских СМИ была развернута компания против концессионных идей Дмитрия Козака, а заодно и против разновидности концессий – СРП. Благо, что она имела под собой отличную почву. Один из сотрудников Министерства природных ресурсов сказал: «За соглашения по Сахалинам и Харьяге авторов нужно судить. Иначе нельзя, ведь визировалась каждая страница соглашения и теперь как только иностранцев начинают обвинять в мошенничестве, они поднимают текст заключенного СРП в котором говорится, что им позволено все». При этом СРП подразумевают, что текст соглашения имеет силу закона и изменение законодательства в стране (в том числе и налогового) не имеет к работе инвесторов никакого отношения.

Особенно активно за запрет СРП выступали владельцы «ЮКОСа». Хотя ранее компания Михаила Ходорковского лоббировала внедрение режима СРП для своих месторождений. Однако в начале 2003 года собственники «ЮКОСа» решили объединить свои активы с «Сибнефтью» и продать сначала долю, а потом и всю корпорацию западным инвесторам. Поэтому им пришла в голову идея лишить иностранцев возможности добывать нефть в России самостоятельно.
В результате в 2003 году в закон «О СРП» и Налоговый кодекс были внесены поправки, которые фактически убили режим СРП в России. В соответствии с поправками, на режим СРП могут переводиться только те месторождения по которым будет проведен аукцион и не найдется ни одного желающего разрабатывать их в режиме общей налоговой нагрузки. Трудно предположить, что в России найдутся такие месторождения. Исключение из правил сделано только для нескольких проектов: действующих СРП («Сахалин-1», «Сахалин-2» и «Харьяга») и шельфовых месторождений.