Аналитик Александр Фролов — о том, как станет складываться региональное сотрудничество в области ТЭКа

С Ирана сняли санкции. Это означает конец российской экономики. И теперь Иран стремительно нарастит добычу, выйдет на мировой рынок и окончательно обрушит цены. А еще он построит газопровод в Европу, и российский газ окажется никому не нужен.

Вы наверняка слышали подобные прогнозы. Но представим на секунду, что привычный прогностический апокалипсис и на этот раз минует нашу страну. Какие же возможности открывает перед нами сотрудничество с Ираном? У России и Ирана долгая и тяжелая история взаимоотношений. Но позвольте начать с соседа Ирана — Ирака. На его территории сейчас работают две крупные российские компании — «Лукойл» и «Газпром нефть». Ранее «Лукойл» вел геологоразведку в Иране (совместно с норвежцами), в ходе которой было обнаружено месторождение Азар на блоке Анаран. Но иранские проекты были прерваны из-за того, что Запад снова взялся за санкционную дубинку.

Сейчас «Лукойл» работает в Ираке на двух площадях, расположенных недалеко от города Басра. Это месторождение Западная Курна–2, на котором в 2014 году началась промышленная добыча нефти, а также Блок-10, на котором ведется геологоразведка. «Газпром нефть» работает на месторождении Бадра, а также на трех площадках в Иракском Курдистане. Суммарная добыча на месторождениях с российским участием в прошлом году обеспечила порядка 10% всей добычи нефти в Ираке. Притом целевой уровень на Западной Курне-2 составляет 1,2 млн баррелей в сутки. Примерно в три раза больше показателей 2015 года. Для понимания — это более 25% прошлогодних уровней добычи нефти в стране.

Почему Ирак важен, когда мы говорим об Иране? Не хотелось бы вставать на тонкий лед размышлений об общих интересах, которые подталкивают Ирак к сотрудничеству с Россией и Ираном по урегулированию ситуации на Ближнем Востоке. Но раз уж политика — это концентрированная экономика, то у России есть экономические, а с ними и политические интересы на поясе Турция–Сирия–Ирак–Иран. Но есть и чисто технический аспект. Так, месторождение Бадра в действительности является лишь частью крупного месторождения, которое, пересекая границу с Ираном, превращается в вышеупомянутый Азар. И в разработке Бадры помогла геологическая информация, собранная в Иране.

«Газпром нефть» проявляла интерес к Азару несколько лет назад. На тот момент договориться с Ираном не удалось. Возможно, на фоне нынешнего положения договориться удастся. Если, разумеется, таковые переговоры состоятся. Важно, что в пользу России и ее партнеров по иракским проектам (из Малайзии, Кореи и Турции) говорит не только опыт работы в регионе, но и, скажем так, санкциоустойчивость. А ведь подвешенное положение Ирана на международной арене во многом предопределило прошлые неудачи в совместных контрактах. Сегодня мы находимся в подобном положении. Это, наверное, поможет понять друг друга.

Но какая разница, кто добывает иранскую нефть, если главная проблема — сам ее выход на мировой рынок. Однако взглянем в глаза суровой реальности: сам Иран не самоубийца — зачем ему выбрасывать на рынок объемы, которые собьют цены и уронят доходы этой страны? Кроме того, сейчас он физически не способен выбросить на рынок дополнительный миллион баррелей в сутки.

Само же снятие санкций с Ирана за последние два года стало вещью в себе, торговлей ожиданиями. На протяжении полутора лет любое упоминание снятия санкций с Ирана давило на рынок нефти, сбивая цену. Это порождает ряд вопросов к современной системе ценообразования. Но никак не влияет на возможное сотрудничество между нашими странами в области нефтедобычи.

Если мы говорим о трубопроводных поставках иранского газа в Европу, то вариантов не так уж много. Иран уже поставляет газ в Турцию и теоретически мог бы расширить этот маршрут. Если вы поинтересуетесь новостями, то узнаете, что поставки голубого топлива из Ирана в Турцию как раз восстановили после взрыва. Взрывы на этой трассе происходят с завидной периодичностью — примерно раз в два года. После чего Турции приходится обращаться к России, чтобы наша страна увеличила поставки для компенсации выбывших иранских объемов. Стоит ли пояснять, почему вызывает сомнение адекватность планов протянуть газопровод из Ирана через Ирак? Скорее уж России придется конкурировать с Ираном на рынке Китая.

Есть возможность поставлять природный газ в сжиженном виде. И этот вариант неплох. Хотя здесь надо учитывать, что на строительство завода по производству СПГ необходимо потратить денег в пропорции 1 млн т — $1 млрд. Есть и более дорогие проекты. Кто решится сейчас, во время низких цен на сжиженный природный газ, вкладывать деньги в новое производство? Ведь вот-вот на рынок хлынут потоки из США и Австралии! Впрочем, на фоне сверхдорогого в производстве СПГ из этих двух стран проект в Иране выглядит неплохо. Ведь себестоимость производства газа в этой стране довольно комфортная, в пользу СПГ-проектов говорит и география — крупные месторождения близки к побережью или находятся в Персидском заливе (например Южный Парс).

Заявку на участие в СПГ-проектах в Иране несколько месяцев назад подал «Газпром». Выгода очевидна — потенциальные рынки сбыта находятся близко, а российский газ туда отправлять сложнее. Среди таких стран — Индия. Цены на нефть и газ вырастут, а пока они низкие, можно выторговать более выгодные условия для участия в совместных проектах.

В конце напомним, что в 1970-е годы наша страна покупала у Ирана газ, тогда же разрабатывались планы по строительству газопровода для экспорта иранского газа через территорию СССР в Европу. По всей видимости, на тот момент считалось возможным вовлечь прозападный Иран в орбиту СССР через расширение экономических связей. В свою очередь, руководство этой ближневосточной страны играло в свой вариант печально знаменитой многовекторности, что вылилось в бунт и победу исламской революции в 1979 году. По ее результатам Запад наложил на Иран санкции, а многие деловые контакты с СССР прервались. Но в силу соседского положения отношения между нашими странами восстановились. А с ними и возможности по расширению экономических связей.