Как уже говорилось, сегодня российские либералы, начиная от Егора Гайдара и заканчивая Германом Грефом, любят хвастаться успехами нефтяной отрасли. Ведь добыча нефти в последние несколько лет растет очень быстрыми темпами. Давайте проанализируем период расцвета сырьевой «олигархии» (2001-2002 год). Тогда еще практически никто не говорил о социальной ответственности бизнеса. Наоборот, в моде была «эффективность» (в плане выкачивания из активов максимальной прибыли).

В это время объем производства нефти неуклонно увеличивался. Ставленники нефтяных магнатов занимали ключевые посты во всех ветвях государственной власти. Администрацию президента возглавлял тесно связанный с «Сибнефтью» Александр Волошин. Его заместителями были ставленники ТНК – Владислав Сурков и Александр Абрамов. Правительством руководил близкий к «Сибнефти» Михаил Касьянов. Главой налогового подкомитета Государственной Думы был один из ключевых акционеров «ЮКОСа» Владимир Дубов. Другой крупный акционер «ЮКОСа» Леонид Невзлин заседал в Совете Федерации. В этой ситуации «олигархи» показали свою эффективность по полной программе.

По итогам 2001 года добыча нефти в России увеличилась на 7,7%. При этом у лидеров нефтедобычи компаний «Сибнефть» и «ЮКОС» она выросла на 19,7% и 17,2% соответственно. Представители данных концернов объясняли это эффективностью своей работы. Много говорилось о новых технологиях добычи нефти, современных методах управления, западной корпоративной культуре и т.д. Большинство аналитиков фондового рынка подтверждали правильность этих высказываний.

Президент нефтяной компании «ЮКОС» Михаил Ходорковский заявил в одном из своих интервью: «Основную стоимость создают предпринимательские мозги». С этим положением экономической теории трудно спорить. Однако в версии аналитиков фондового рынка эта фраза приобретала совершенно другой смысл. У них получалось, что российские нефтяные компании делятся на два типа – с продвинутым менеджментом и с архаичным. Продвинутые компании возглавляли менеджеры-финансисты, а архаичные – люди, занимающиеся добычей нефти с советских времен.

Для начала стоит напомнить, что добыча нефти падала по всей России с начала 1990- годов. Причиной этого стало снижение уровня инвестиций в производство. Отрасль находилась в стадии передела, поэтому большинство менеджеров больше думали о быстром обогащении, чем о долгосрочных перспективах. Первым справиться с этой проблемой смог «Сургутнефтегаз». Прирост добычи у этой корпорации начался в 1997 году. Другие компании стали увеличивать производство нефти только через 2-3 года.

По итогам 2001 года «ЛУКОЙЛ-Западная Сибирь» увеличил добычу всего на 0,8%. Тюменская нефтяная компания демонстрировала средние темпы роста. В 2001 году она добыла на 7,9% больше нефти, чем в 2000. Почему же все происходило именно так?

Посмотрим на инвестиции корпораций в эксплутационное бурение, которое обеспечивает рост добычи нефти. Именно бурение определяет долгосрочную тенденцию. При этом бурить нужно постоянно, так как сразу после ввода новой скважины у нее начинается процесс падения объема ежесуточной добычи. Даже для того, чтобы поддерживать производство на одном уровне нужно постоянно бурить. Есть, конечно, и методы повышения нефтеотдачи, но они долгосрочного эффекта не дают.

В 2001 году «ЛУКОЙЛ» потратил на эти цели 10,7 млрд. руб. «ЮКОС» – 3,8 млрд., «Сургутнефтегаз» – 7,4 млрд. руб. Тюменская нефтяная компания направила на эксплутационное бурение 7 млрд. руб., «Сибнефть» – 1,4 млрд., а «Роснефть» 4,2 млрд. рублей.

Добыча за этот период у «ЛУКОЙЛа» выросла на 1,2%, у ТНК на 7,8%, у «Сургутнефтегаза» на 8,4%, у «Роснефти» на 11,4%, у «ЮКОСа» на 17,2%, а у «Сибнефти» на 19,7%. Получается, что «ЮКОС» и «Сибнефть» действительно являлись самыми эффективными компаниями, так как при минимальных вложениях получали наибольшую отдачу.

«Сургутнефтегаз» и ТНК показывали среднюю эффективность, а «ЛУКОЙЛ» оказывался совсем не эффективной компанией. Рост добычи в процентах не дает полной картины, так как все эти компании добывают разные объемы нефти. В частности, по данным ЦДУ ТЭК Министерства энергетики, «ЛУКОЙЛ» в 2001 добыл 62,9 млн. тонн нефти, «ЮКОС» – 58,1 млн. тонн, «Сургутнефтегаз» – 44 млн., ТНК – 40,6 млн., «Сибнефть» – 20,6 млн. тонн. Таким образом, в натуральных объемах «ЮКОС» увеличил добычу больше всех.

Здесь необходимо отметить еще один очень важный момент. Дело в том, что «ЛУКОЙЛ» до 2002 года проводил очень странную политику в отношении своей добычи нефти. В официальную статистику компания включала далеко не всю свою нефть. Если по данным ЦДУ ТЭК «ЛУКОЙЛ» в 2001 году добыл 62,9 млн. тонн, то в годовом отчете компании фигурировала цифра – 78,4 млн. тонн. Проблема заключалась в том, что у «ЛУКОЙЛа» было множество небольших предприятий, добывающих нефть. При этом они работали как «независимые» малые компании. Кроме того, порядка 2 млн. тонн нефти «ЛУКОЙЛ» добывал за пределами России (в Казахстане, Азербайджане и Египте).

Однако если сравнить физические показатели (сколько метров скважин компании пробурили за эти деньги) получается несколько иная ситуация. «ЛУКОЙЛ» пробурил 1,1 млн. метров проходки, «Сургутнефтегаз» – 2,3 млн., «ЮКОС» – 0,7 млн., ТНК – 1,1 млн., «Сибнефть» – 0,9 млн., а «Роснефть» – 0,8 млн. метров. Получается, что «ЛУКОЙЛ» вложив в эксплутационное бурение на 180% больше чем «ЮКОС» пробурил скважин всего на 64% больше.

Если рассчитать стоимость буровых работ по компаниям, то получается следующая картина. Тысяча метров проходки у «ЛУКОЙЛа» стоила – 9,6 млн. руб., у ТНК – 6,6 млн., у «ЮКОСа» – 5,7 млн., у «Сургутнефтегаза» – 3,3 млн., а у «Сибнефти» всего 1,5 млн. рублей. То есть, «ЛУКОЙЛ» платил бурильщикам на 68% больше чем «ЮКОС» и на 190% больше чем «Сургутнефтегаз». Но дешевле всего эксплутационное бурение проводила «Сибнефть». Здесь стоит разобраться, кому компании платили такие деньги.

«ЛУКОЙЛ» платил за сервисные услуги своей 100% «дочке» «ЛУКОЙЛ-бурение». Иными словами компания Вагита Алекперова, таким образом, просто перекладывает деньги из одного кармана в другой. По словам руководителя департамента общественных связей «ЛУКОЙЛа» Александра Василенко завышенные расценки на сервисные работы были связаны с тем, что «ЛУКОЙЛ-бурение» приобретал на полученные средства необходимое оборудование. Таким образом, в расходах компании на бурение была заложена серьезная инвестиционная составляющая.

«ЮКОС» платил за бурение как своей «дочке» «Сибирской сервисной компании», так и международной сервисной компании Schlumberger. Тюменская нефтяная компания также как и «ЮКОС» выделила почти все свои сервисные подразделения в «независимые» структуры. Однако часто ТНК привлекала и зарубежные сервисные корпорации. В свою очередь, «Сургутнефтегаз» не выделял из своего состава буровые бригады. «Сибнефть» же полностью переложила буровые работы на западные компании. На месторождениях компании были заняты специалисты Schlumberger, Halliburton, BJ, Deutag, Pride Forasol. Свои сервисные структуры «Сибнефть» вывела за баланс компании и часть из них передала в аренду своему генеральному подрядчику Schlumberger, а также компании BJ. Именно сотрудничеством с западными корпорациями руководители «ЮКОСа» и «Сибнефти» объясняли быстрый рост добычи на своих месторождениях.

Вывод сервисных подразделений за пределы компаний позволил российским нефтяникам улучшить показатели эффективности бизнеса. Дело в том, что мировая практика показала, что для нефтяных компаний выгодно выделять сервисные структуры в самостоятельный бизнес. В этом случае получается, что независимые сервисные фирмы конкурируют между собой за заказы и таким образом, происходит снижение себестоимости их работ. Западные нефтяные концерны вывели из своего состава сервисные бригады в начале 1980-х годов. Им это было сделать достаточно просто.

В России сделать то же самое оказалось несколько сложнее. Проблема заключается в том, что рынок труда на российских нефтяных месторождениях достаточно ограничен. Ведь основная часть российской нефти добывается в Западной Сибири. Все специалисты здесь известны и поделены между компаниями. При этом они могут переходить из одной фирмы в другую довольно легко, так как между центрами нефтедобычи российских корпораций расстояние совсем не большое. Например, многие специалисты по сервису месторождений перешли из «ЮКОСа» и «ЛУКОЙЛа» в «Сургутнефтегаз».

Президент ТНК Семен Кукес в конце 2002 года признал, что выделение сервисных подразделений происходит очень не просто: «Проблема Нижневартовска заключается в том, что здесь ограничен рынок сервисных услуг. Это не Техас или Луизиана, куда специалисты могут легко добраться. Поэтому мы выделили не все сервисные предприятия, а только часть. Мы помогаем нашим бывшим подразделениям встать на ноги. Потом даем им часть заказов, но настраиваем их на то, чтобы они искали заказы на стороне. Иначе нельзя. Ведь сейчас в нашей компании огромное количество людей, работающих в сервисных подразделениях. В сервисе работают более 30 000 человек. Но мы же не сервисная компания. Мы должны добывать, перерабатывать и продавать нефть и продукты ее переработки».

В свою очередь, «Сургутнефтегаз», платит за сервисные работы собственным бурильщикам, но ему это обходится гораздо дешевле. В «Сургутнефтегазе» считают, что привлекать на подрядные работы западные сервисные компании не имеет смысла, так как их услуги стоят очень дорого. Заместитель генерального директора компании Анатолий Нуряев отметил: «Мы подсчитали, что своими силами проводим операцию зарезки бокового ствола в 2-3 раза дешевле, а гидроразрыв пласта в 4-5 раз дешевле, чем западные сервисные фирмы».

Семен Кукес согласился с этим: «У «Сургутнефтегаза» хорошие сервисные бригады. Владимир Богданов много инвестировал в этот бизнес. У нас также основные работы выполняются российскими подрядчиками. Но есть более сложные гидроразрывы, для осуществления которых нужны очень хорошие специалисты. В этом случае разница в стоимости услуг нивелируется. Поэтому на сложные гидроразрывы мы нанимаем западные компании».

Получается, что у «Сибнефти», полностью передавшей свои сервисные работы в руки западных фирм, просто не могло быть самой дешевой стоимости бурения. Напомним, что согласно статистике 1000 метров проходки обходилось «Сибнефти» в 1,5 млн. руб., а «Сургутнефтегазу» в 3,3 млн. При этом получалось, что «ЮКОСу» услуги Schlumberger обходились в 4 раза дороже чем «Сибнефти». Это абсурд. Можно с уверенностью сказать, что цифры, показанные «Сибнефтью» были далеки от реальности. Махинации с отчетностью нужны были «Сибнефти» для того, чтобы показать себя самой эффективной компанией России. В результате получалось, что себестоимость добычи 1 барреля нефти обходилась «Сибнефти» в $1,75. В то время как у других компаний этот показатель был в 2-3 раза выше.

В сентябре 2002 года «Сибнефть» фактически призналась в своих махинациях. Согласно отчету о прибылях и убытках их крупнейшая добывающая «дочка» «Ноябрьскнефтегаз» за первые полгода 2002 года понесла убыток в размере $21 млн. В то время как в первом полугодии 2001 года «Ноябрьскнефтегаз» получил чистую прибыль в размере $55 млн. При этом выручка от продаж за этот период отнюдь не упала, а наоборот, выросла почти в 2 раза. Дело в том, что себестоимость добычи нефти согласно отчету выросла в 2,3 раза. Действительно, если посчитать стоимость бурения 1000 метров эксплутационных скважин, то она выросла с 1,5 млн. до 5,2 млн. рублей. И куда только девалась пресловутая эффективность «Сибнефти»?

Александр Самусев в 1990-е годы работавший заместителем министра топлива и энергетики, а также на руководящих постах в компаниях «ЮКОС», «Сургутнефтегаз» и «СИДАНКО» говорит: «Каких-то особенных секретов у иностранцев нет. Сейчас можно приобрести любое оборудование и любые технологии. Другое дело, что в применении некоторых передовых технологий западные компании накопили большой опыт, которого пока нет у россиян. "Сургутнефтегаз" решил эту проблему по-своему. Когда Владимир Богданов организовывал на своих месторождениях гидроразрыв пласта, он пригласил не сервисную компанию, а иностранного специалиста. И он обучил данной технологии работников "Сургутнефтегаза"». Президент ТНК Семен Кукес согласился с ним: «Российские компании способны проводить самые сложные сервисные работы. Их нужно просто оснастить новым оборудованием. Поэтому сейчас и западные фирмы нанимают все больше российских специалистов». Однако серьезные инвестиции в сервисное оборудование делал только «Сургутнефтегаз». Александр Самусев отметил: «У Владимира Богданова работает около 20 современных установок для подземного ремонта скважин. Это больше чем во всей остальной нефтяной промышленности России».

Основной причиной привлечения иностранных сервисных фирм, по мнению Александра Самусева, являлось стремление компаний повысить собственную капитализацию. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с ними работали именно «ЮКОС» и «Сибнефть», для которых в 2001-2002 году главной задачей было именно повышение капитализации.

Кстати, в уважаемой английской газете Financial Times в статье о добыче нефти в России было прямо сказано, что одним из основных факторов роста капитализации «ЮКОСа» стало привлечение западных сервисных фирм. В этом же материале говорится, что «Сургутнефтегазу» трудно рассчитывать на рост капитализации до тех пор, пока эта компания выполняет сервисные работы своими силами. О качестве и стоимости таких работ ведущее деловое издание предпочитает не задумываться. Таким образом, смысл привлечения мировых сервисных компаний сводится к следующему: Хочешь, чтобы тебя ценили на Западе – плати деньги западным фирмам. А если ты реально внедряешь в России новые технологии, то это очень плохо.

А вот, как объясняет свою позицию Владимир Богданов: «Принцип работы «Сургутнефтегаза» с западными сервисными фирмами отличается от тех, которыми руководствуются многие российские компании. Мы идем по пути закупки на Западе программных, технических средств, оборудования, в случае необходимости привлекаем супервайзеров на этапе внедрения. Наши специалисты проходят стажировку в иностранных компаниях – ежегодно мы отправляем на обучение 50-60 человек. Стоимость сервисных операций у нас в 4-5 раз ниже, чем у западных сервисных компаний. Кроме того, по уровню технического оснащения мы опережаем многие ведущие иностранные сервисные фирмы. Поэтому мы считаем, что привлекать западных подрядчиков на весь объем работ не имеет смысла. В ходе эксплуатации зарубежной техники мы ищем возможность изготовления аналогов на отечественных заводах. У нас разработана программа импортозамещения, которая реализуется совместно предприятиями оборонного комплекса, научно-техническими центрами, оборонными заводами. Экономическая эффективность реализации этой программы в 2004 году составила 364 млн. рублей».

Если говорить о причинах роста добычи и его перспективах, то здесь, по мнению Александра Самусева, складывалась весьма тяжелая ситуация: «У "ЮКОСа" в течение ряда лет не было нормальной организации работы по добыче нефти. Они вообще не обращали внимания на производственные вопросы. В самом конце 1990-х годов они этим занялись. Поэтому за счет повышения технического уровня производства, его нормальной организации, применения методов повышения нефтеотдачи им удалось добиться большого роста. Без серьезного увеличения объемов бурения такой рост долго продолжаться не может». Но в «ЮКОСе» об этом говорить не любили.

Также в компании не говорили о таком понятии как коэффициент извлечения нефти (КИН). В советское время из земли извлекали чуть около 40% геологических запасов нефти. При этом на многих месторождениях КИН приближался к 50%. Сейчас этот показатель в российской «нефтянке» составляет чуть более 20%. А наиболее «эффективные» компании ограничиваются извлечением 10% запасов из самых легкодоступных залежей. Хотя при правильной организации добычи можно извлечь 60% запасов, а применение методов повышения нефтеотдачи можно довести этот показатель до 70%. Стоит отметить, что в США и странах Персидского залива КИН колеблется в интервале 50-70% (в зависимости от сложности структуры месторождения).

Даже президент Владимир Путин в 2002 году высказал свое недовольство политикой тех корпораций, которые снимают сливки со своих месторождений и оставляют много нефти в земле. Михаил Ходорковский имел свою позицию по этому вопросу. Он считал, что нефть нужно добывать выборочно – на тех участках, которые находятся не глубоко под землей. Такой же тактики традиционно придерживаются и менеджеры «Сибнефти». Однако выборочный отбор высокопродуктивных запасов неминуемо ведет к потере нефти в недрах.

Заведующий отделением мониторинга разработки нефтяных месторождений Научно-аналитического центра рационального недропользования Ханты-Мансийского автономного округа Игорь Толстолыткин отмечает: «Одним из обязательных условий получения высокой нефтеотдачи является полное разбуривание объекта в пределах рентабельных толщин. На неразбуренных участках нефть не добывается, а это ведет к снижению нефтеотдачи в целом по пласту. К сожалению, в последнее время многие недропользователи разбуривают более продуктивные участки месторождений и интенсивно эксплуатируют их, оставляя менее продуктивные участки «на потом». Это означает выборочный отбор высокопродуктивных запасов, который неизбежно ведет к потере нефти в недрах».

Однако президента «ЮКОСа» это не смущало. Он считал, что ничего страшного не произойдет, если часть запасов останется в земле. Ведь через какое-то время появятся новые технологии добычи нефти, и эти запасы можно будет извлечь с гораздо меньшими издержками. Хотя мировая практика добычи нефти практически не имеет таких примеров. Новые технологии действительно появляются, но нельзя сказать, чтобы они были гораздо дешевле. Новые методы просто позволяют извлекать те запасы, которые ранее относились к категории не извлекаемых.;

Владимир Богданов исходит из другой посылки. Он уже более 20 лет возглавляет «Сургутнефтегаз» и ведет добычу нефти так, чтобы извлечь из земли максимум возможного. «Наша компания могла бы за год увеличить темп добычи нефти хоть в два раза. Однако, добившись этого, мы можем загубить месторождения», – говорит он. В «ЛУКОЙЛе» отмечали, что метод добычи нефти применяемый «ЮКОСом» и «Сибнефтью» не нов. Он известен под названием колониального метода извлечения нефти. Западные компании применяют его в странах с высокой степенью политического риска, что бы за короткое время получить максимальную прибыль.

Коэффициент извлечения нефти у «ЮКОСа» и «Сибнефти» снижался еще и из-за выборочной работы со скважинным фондом. У «ЮКОСа» в 2001 году из 19 000 скважин не действовали 7 000. У «Сибнефти» ситуация обстояла еще хуже из 7 600 скважин не работали 3 300. Похожая ситуация наблюдается и в ТНК. Из 19 000 скважин бездействовали 7 000. В то время как у «ЛУКОЙЛа» из 25 000 скважин не действовали всего 3 800. У «Сургутнефтегаза» этот показатель составляет 16 000 и 2 000 соответственно.

В краткосрочном плане подход, используемый «ЮКОСом», «Сибнефтью» и ТНК арифметически очень выгоден для любой компании. В результате закрытия скважин с низкой нефтеотдачей средние показатели эффективности серьезно улучшаются. Такой способ работы позволяет экономить и денежные средства. Ведь фактически добыча идет из самых рентабельных стволов, а на малорентабельные средства не отвлекаются.

Итак, остановка скважин нужна компаниям для того, чтобы вырос показатель средней отдачи (дебита) действующих скважин. По этому показателю, как не трудно догадаться, лидерами всегда были «Сибнефть» и «ЮКОС».

Высокие показатели дебита средней скважины были необходимы «ЮКОСу» и «Сибнефти» для того, чтобы демонстрировать свою эффективность иностранным инвесторам. Доцент кафедры разработки и эксплуатации нефтяных месторождений Российского государственного университета нефти и газа им. Губкина Иван Стрижов отмечает: «Совокупность таких фактов, как увеличение фонда бездействующих скважин, сокращение числа действующих и резкое увеличение среднего дебита скважины на фоне столь же резкого роста общего объема добычи, свидетельствует о применении методов интенсификации добычи без соблюдения принципа рационального пользования недрами. То есть о стремлении недропользователя добыть как можно больше нефти, невзирая на опасность безвозвратно потерять часть запасов, которые потом будет уже нерентабельно или даже невозможно разрабатывать никакими методами повышения нефтеотдачи».

Такое отношение «ЮКОСа» и «Сибнефти» к собственным месторождениям не могло не привести к конфликту с властями. Дело в том, что недра в России являются собственностью государства. Компании получают их в результате конкурса или аукциона. Если фирма нарушает условия, записанные в лицензионном соглашении, то государство в праве отобрать эту лицензию. Но Министерство природных ресурсов только делало предупреждения, а до отбора лицензий дело не дошло. Хотя чиновники этого ведомства регулярно обращают внимание на то, что многие компании не рационально относятся к своим месторождениям и нарушают условия лицензионных соглашений.

Контролем за соблюдением лицензионных соглашений занимается и Центральная комиссия по разработке месторождений Минпромэнерго РФ (ЦКР). Первый заместитель председателя ЦКР Николай Лисовский неоднократно отмечал: «Полноценной замены углеводородному топливу в мире в обозримом будущем не будет, и спрос на него в ближайшие 50 лет будет расти. Поэтому к запасам наших недр надо подходить бережно. Рациональное пользование недрами защищено законом. В частности, закон РФ «О недрах» запрещает недропользователям проводить выборочную разработку недр. О том, что этот запрет не всегда действует можно судить по большому количеству неработающих скважин».

Таким образом, не смотря на законодательный запрет ведения выборочной разработки недр, Минпромэнерго смотрит на это сквозь пальцы. В этом нет ничего удивительного, так как данное ведомство всегда занималось лоббированием интересов крупнейших нефтяных концернов. В Министерстве природных ресурсов отмечают, что бывали случаи, когда они пытались отобрать лицензию у того или иного недропользователя, за неисполнение оговоренных в документе условий. Однако оказывалось, что Центральная комиссия по разработке месторождений Минпромэнерго уже изменила ее условия, и теперь никаких нарушений нет.

Именно поэтому представители «ЮКОСа» и «Сибнефти» всегда чувствовали себя очень уверенно. «ЮКОС» даже пытался доказать, что быстрый отбор запасов является единственно правильной стратегией. По версии менеджеров данной компании пик потребления нефти мировой экономикой будет достигнут через 20 лет. После этого она начнет вытесняться другими видами топлива. Поэтому «ЮКОС» ориентировался не более чем на 30-летний срок интенсивной работы в нефтедобыче с применением современных технологий извлечения нефти. Соответственно, «ЮКОСе» не считали нужным разрабатывать трудноизвлекаемые запасы. Ведь на 30 лет в России хватит уже разведанных месторождений.

Хотя на самом деле горизонт бизнес планирования у Михаила Ходорковского так далеко не распространялся. Об этом говорит опыт «ЮКОСа» по разработке Приобского месторождения в Ханты-Мансийском автономном округе. «ЮКОС» осваивал его очень интенсивно. Уже на первом этапе компания Михаила Ходорковского стала применять гидроразрыв пласта. Это дает очень быстрый эффект. Добыча на Приобском месторождении росла невиданными темпами. Если в 1999 году на нем было добыто 1,53 млн. тонн нефти, то в 2001 уже 4,3 млн. тонн. Многие специалисты с опаской относятся к такой практике.

Дело в том, что интенсивное заводнение месторождения на ранней стадии его разработки может привести к негативным последствиям. Хрестоматийный пример – Талинская площадь Красноленинского месторождения. По проекту предполагалось добыть около 40% запасов этой площади. Здесь применялись интенсивные схемы заводнения. В результате площадь отдала лишь 10% запасов, и теперь дебит скважины на ней снизился до пределов рентабельности. Еще более классическим примером является Самотлор. В советское время на этом месторождении добывалось более 100 млн. тонн нефти в год. Однако за счет неправильной эксплуатации оно было загублено.

Для того, чтобы оправдать свою хищническую политику руководители «эффективных» компаний, не гнушались и обманом. В частности, президент «Сибнефти» Евгений Швидлер заявил, что по итогам 2002 года коэффициент извлечения нефти на месторождениях его компании составил 30%. А к 2020 году он ожидал его повышения до 40% – «максимально возможного уровня в мировой нефтедобыче».

Выпускник Московского института нефти и газа, Евгений Швидлер не мог не знать, что это неправда. Ведь, максимально возможный уровень КИН в мировой нефтедобыче составляет не 40, а 70% отбора запасов. Таким образом, за счет применения «супертехнологий» руководство «Сибнефти» через 20 лет планировало достичь среднего уровня КИН в СССР. А лучшие показатели советских времен для Евгения Швидлера и через 20 лет останутся недостижимой высотой. При этом специалисты МПР уверяют, что на самом деле коэффициент извлечения нефти у «Сибнефти» гораздо ниже 30%, то есть Евгений Швидлер просто вводил общественность в заблуждение.

Еще одним показателем того, что самые «эффективные» нефтяники не думали о долгосрочной перспективе являлось их отношение к разведочному бурению. В 2001 году «Сургутнефтегаз» пробурил 270 000 метров разведочных скважин. «ЛУКОЙЛ» – почти столько же – 269 000 метров. Другие компании обращали на прирост запасов гораздо меньше внимания. ТНК пробурила 103 000 метров, «ЮКОС» – 117 800 м., а «Сибнефть» всего 25 000 м разведочных скважин. При этом в первом полугодии 2002 года большинство компаний сократили свои геологоразведочные программы. «ЛУКОЙЛ» пробурил на 40% меньше разведочных скважин, чем за аналогичный период 2001 года, «ЮКОС» на 43%, «Сибнефть» на 17%, а ТНК на 76%. В свою очередь, «Сургутнефтегаз» увеличил объем разведочного бурения на 14,5%. В этом нет ничего удивительного компании, ориентированные на продажу бизнеса иностранцам не стремились обеспечить себя запасами на будущее.

Таким образом, в 2001-2002 годах в российском нефтедобывающем секторе сложилась интересная ситуация. Не смотря на рост добычи отрасль, продолжала страдать от недостаточного финансирования и варварской разработки недр. При этом эффективность корпораций определялась как раз за счет минимальных инвестиций. Ведь это позволяло компаниям показывать лучшую отдачу на вложенный капитал. Однако пример «Сибнефти» показывает, что эффективность компании является «дутой». И как оказывается себестоимость добычи у нее не такая низкая, как пытались показать ее менеджеры. Следовательно, рассуждения либералов о благополучии и эффективности приватизированной нефтяной отрасли далеки от реальности.

Это стало очевидным для всех в начале 2005 года. По итогам первого квартала прирост добычи нефти в России составил всего 3,6%. Либералы тут же начали объяснять это последствиями дела «ЮКОСа». Якобы нефтяники испугались раскулачивания и сократили объем инвестиций в производство. Однако у Владимира Богданова нашлось другое объяснение данного факта. «В первом квартале 2005 года «Сургутнефтегаз» увеличил добычу на 7%. Эта динамика объясняется масштабом инвестиций в предыдущие годы. Нельзя забывать, что 33% эксплуатационного бурения в целом по России приходится на долю «Сургутнефтегаза». А это – новые мощности, которые позволяют компании обеспечить планомерный рост добычи, без всплесков, за которыми неизбежно следует падение». То есть у тех компаний, которые бережно относятся к своим месторождениям и действительно применяют передовые технологии все нормально, а у «хищников» ситуация плачевная. Поэтому нет ничего удивительного в том, что прогноз на 2006 год еще более пессимистичен. Рост добычи нефти в целом по отрасли не превысит 1%.

У либералов есть еще один способ «спасения России» – западные инвестиции. В применении к нефтяной отрасли для их привлечения был использован специальный механизм – соглашения о разделе продукции (СРП). Давайте разберемся, что это такое.